Советская буря в израильской пустыне
Сила взрыва боеголовки была многократно усилена взрывом несгоревшего ракетного топлива. Это произвело эффект маленького ядерного взрыва.
В многовековой истории человечества трудно отыскать хотя бы десятилетие, на протяжении которого где-то не лилась бы кровь, не гибли бы люди. Минувший двадцатый век особенно был богат на войны, перевороты и революции. Тридцать девять лет назад, в сентябре 1973 года, локальная война развернулась между Израилем и Египтом. Израиль, опираясь на военную мощь США, намеревался укрепить позиции на отвоёванном им Синайском полуострове и, по возможности, расширить территорию за счёт соседних арабских государств.
– В 1973 году я только окончил Тамбовское артиллерийское училище и в звании лейтенанта начал службу в ракетной бригаде на Украине, – вспоминает участник той войны, наш земляк, кавалер бое-вого ордена «За службу Родине» третьей степени Михаил Иванович Усков. – Оперативно-тактический ракетный комплекс, на котором мне довелось служить специалистом по предстартовой подготовке ракет, был по тому времени новейшим и совершенно секретным оружием, совсем недавно принятым на вооружение. Вероятно, желая проверить его в реальных боевых условиях, командование приняло решение вооружить им армию Египта. Ракеты этого комплекса относились к классу «земля-земля» и имели радиус действия до трёхсот километров. Кроме обычного, они могли нести и ядерный боезаряд, но в условиях арабо-израильского вооружённого противостояния использовались обычные тротиловые боеголовки мощностью около тонны взрывчатого вещества.
Всё решалось в обстановке строжайшей секретности на уровне правительств, а мы были лишь винтиками в той большой политической игре. Просто я оказался в числе добровольцев, вызвавшихся поехать в ОАР (так назывался в то время Египет) для обучения египетских офицеров и солдат обращению с современным ракетным оружием.
Собрали нас, специалистов-ракетчиков различных специальностей, в Москве, две недели инструктировали, а потом мы, тридцать три офицера – от лейтенанта до полковника, в гражданской одежде, с документами специалистов-мелиораторов морем отправились
в Александрию. Там, в пригороде, была учебная база, на которой мы и обучали египетских солдат и офицеров военным специальностям, помогали им осваивать ракетный комплекс. Жили в Каире, в олимпийской деревне, построенной к проводившимся там Олимпийским играм. В соседних десятиэтажках целыми семьями жили советские специалисты-строители, помогавшие возводить ГЭС, различные заводы, но в силу специфики нашей командировки мы ни с кем из них не общались. Да и некогда было, всё время уходило на занятия, «домой» приезжали только спать.
О том, что в самом скором времени возможна война с Израилем, говорилось вполне открыто, но сроки её начала держали в глубоком секрете. Для нас сигналом о том, что вой-на начнётся со дня на день, стала поспешная скрытная эвакуация из Каира семей советских специалистов. Три ночи под покровом темноты к домам подъезжали автобусы,
в которые усаживались женщины и дети и куда-то увозились в сопровождении военных.
Наутро третьего дня эвакуации, это была пятница, 6 октября, по всем средствам массовой информации было объявлено о том, что началась война с Израилем. Учёба была прекращена, бригада переведена на боевое положение.
По секретным каналам из Москвы был получен приказ подготовить массированный ракетный удар по Иерусалиму. Поскольку дальность действия наших ракет была триста километров, а от места нашей дислокации до столицы Израиля было намного больше, то боевая позиция была выбрана на Синайском полуострове всего в нескольких десятках километров от передовой, где шли бои. Днём вся бригада укрывалась в огромных пещерах близ Каира. О размерах пещеры можно судить по тому, что в ней свободно рядом размещались пусковая установка, транспортная машина с боевой ракетой и автомобильный кран с пятнадцатиметровой стрелой, которым ракета перегружалась с транспортной машины на пусковую установку. Днём мы отдыхали в этой пещере, а наверху тягачи возили по городу и пригородам зачехлённые муляжи ракет, изображая перемещение войск с тем, чтобы сбить с толку израильскую военную разведку.
А с наступлением темноты выезжали на поверхность и в полной темноте ехали на боевую позицию, где разворачивали пусковые установки с боевыми ракетами, в любую минуту ожидая команды из Москвы. На усиление к нам из Бендер была переброшена по воздуху ещё одна такая же ракетная бригада. Слава Богу, у политиков возобладал здравый смысл, и ракетный удар по Иерусалиму, в результате которого погибло бы множество мирных жителей, был отменён. Вместо этого нам были определены чисто военные цели – железнодорожный узел, на который поступали военные грузы, и большой склад вооружений, военной техники и боеприпасов, замаскированный в пустыне, среди большой апельсиновой рощи. Были произведены все необходимые расчеты для стрельбы, и в ночь с 22 на 23 октября был нанесён ракетный удар по этим целям. По складу в апельсиновой роще было выпущено три ракеты. Все они попали в цель. Эффект был просто потрясающий. Огромный огненный шлейф вокруг пусковой установки, грохот такой, что, кажется, вот-вот лопнут барабанные перепонки, а когда одновременно стартуют сразу три ракеты… Наши арабские коллеги пришли в неописуемый ужас от этого зрелища и в первый момент кинулись прятаться, кто куда. Кто полез под штабной стол, кто за пульт управления спрятался…
А наутро было объявлено об окончании боевых действий. Война закончилась полной победой египетской армии. Но мы-то понимали, что без нашей помощи этого бы не произошло. Советские инструкторы были везде – в пехотных и танковых частях, в авиации. Особенно замечательно показали себя наши зенитчики. За те восемнадцать дней, что шла война, израильские боевые самолёты, несмотря на большие потери, постоянно пытались прорваться к Каиру и Александ-рии. Но лишь единственный раз один самолёт появился в небе над Каиром, но тут же, у нас на глазах, он был сбит советской зенитной ракетой.
Через день мы выехали на место, где был израильский склад боеприпасов и техники. До цели от наших позиций было меньше 60 километров, и сила взрыва боеголовки была многократно усилена взрывом несгоревшего ракетного топлива, которого в баках оставалось тоже больше тонны. Всё это вместе произвело эффект маленького ядерного взрыва. Ни от рощи, ни от техники, ни от людей не осталось ничего – груды искорёженного металла, в беспорядке разбросанного по песку между обугленными стволами деревьев. Наши арабские ученики были просто в восторге от такой мощи. А вскоре поступил приказ готовиться к возвращению на Родину. Напоследок в пустыне были проведены масштабные учения, в ходе которых были отстреляны все неиспользованные боевые ракеты, и в ноябре мы были уже дома. За участие в той войне все специалисты-ракетчики были награждены. Орден «За службу Родине» третьей степени мне вручали уже в своей части, куда я вернулся после командировки в Египет.
