Казнить нельзя помиловать?
Поддерживают ли шуяне мораторий на смертную казнь, выяснял корреспондент «МС».
Споры по вопросу возврата к практике применения смертной казни, как высшей меры наказания за отдельные, наиболее тяжкие уголовные преступления в обществе не затихали ни на один день с той поры, как в России на эту меру наказания был введён мораторий. Особенно острыми споры становятся тогда, когда приходит известие о том, что, где-то казнен очередной мерзавец – серийный убийца, террорист, растлитель малолетних. Не стал исключением и последний случай в Белоруссии. Мы решили провести свой блиц-опрос с тем, чтобы выяснить, как шуяне — представители разных социальных групп, разного возраста и общественного положения – относятся к тому, чтобы вернуть смертную казнь за наиболее жестокие преступления.
Николай Красильников, гость города, член Союза писателей России:
— Я за применение смертной казни как исключительной меры наказания для особо опасных преступников, совершивших наиболее тяжкие преступления, в первую очередь, против детей. Содержать их в местах пожизненного лишения свободы — слишком дорогое и абсолютно ничем, кроме ложного гуманизма, не оправданное удовольствие, которое оплачивают, по большому счёту, жертвы этих мерзавцев в виде налогов.
Александр Вязниковцев, председатель Общественной палаты городского округа Шуя:
— За убийства, совершённые с особой жестокостью, за преступления против детей смертная казнь, по-моему, должна применяться абсолютно однозначно. Наказание должно быть адекватным совершённым преступным деяниям.
Александр Горбунов, председатель комитета по физической культуре и здравоохранению администрации городского округа Шуя:
— Я человек православный и убеждён, что нашей жизнью или смертью волен распорядиться только самый высший и самый неподкупный и справедливый судья — Бог. Но есть виды преступлений, за которые, как мне кажется, такое наказание было бы справедливым. Есть преступники, которые просто не имеют права жить на свете — столько крови на их руках, столько бед, горя и страданий принесли они людям. Это серийные убийцы, насильники и, в первую очередь, те, кто посягнул на жизнь и здоровье детей.
Борис Дороганов, художник:
— У меня двое детей, сейчас они уже взрослые, подрастают внучки. Они для меня самое дорогое, то, ради чего живешь. Поэтому я убеждён, что за преступления против детей смертная казнь должна быть сохранена. Так же, как за жестокие убийства беззащитных стариков, женщин или за серийные убийства,
Олег Рябухин, подполковник запаса, заведующий музеем боевой славы 112 гвардейской ракетной бригады:
— Я не жестокий человек, но для того, чтобы остановить захлестнувшую нас волну насилия, смертная казнь за наиболее тяжкие преступления необходима. Главная проблема здесь не в том, имеем ли мы, люди, право лишать жизни себе подобных. Убийца, насильник, растлитель малолетних — он уже не человек, он сам вычеркнул себя из числа людей и потому по отношению к таким особям смертная казнь — нормальный акт справедливости. Необходимо лишь гарантировать себя от судебных ошибок, от вынесения неправедных приговоров. Это — основная проблема. Решить её непросто, но решать надо.
