РОДНИК
Елена ДЕМЕНТЬЕВА
Прощальный поцелуй лета
Отзвенело, отплясало, отгорело всеми красками радуги босоногое лето. Вот и пришла пора расставаться. Частыми гостями стали липкие, холодные, седые туманы, словно напоминающие нам о том, что все хорошее когда-нибудь да заканчивается. Месяц август прикрыл загорелые плечи девушки звездной накидкой. Только не стало ей от этого теплее. И решила она податься в жаркие страны, чтобы там пережить непогоду и холод, обещая к нам непременно вернуться, лишь зацветут вишневые сады.
Вселенская печаль охватила не только людей, но и природу. Густые сады, леса, поля. От приближения неминуемой утраты поникли и пожухли некогда духмяные, налитые жизненным соком травы. Печальна проплывающая в воздухе паутина, прощальный шлейф лета. Долго плакало небо по безоблачной, счастливой поре, да спохватилось — лето же прощается с нами не насовсем. За расставанием будет встреча…
И на память о звонкой, лучезарной поре лето одарило меня золотистыми плодами китайки, из которой я сварила чудесное, ароматное варенье. Этот своеобразный, сладкий, прощальный поцелуй лета я ощущаю на губах всякий раз, когда занудный моросящий дождь вот уже который год выводит щемяще-тревожную песню. Светящиеся янтарные плоды — сгусток солнечной энергии, тепла, добра, надежд и любви. И что бы там ни пел меланхолик-дождь о разлуке, я верю в предстоящую встречу с замечательной летней порой: «Как сладок лета поцелуй. Единство светлых добрых струй. Бальзам израненной душе на предпоследнем вираже…»
Михаил ПУРУСОВ
Террористка
Алексей часто вечером ходил на одинокий пруд, затерянный где-то в поле. Карасишки все-таки кое-какие водились в нем. Далеко ехать на рыбалку — времени не было. А тут, глядишь, выпадает свободный вечерок — и айда на пруд от всех докучных подальше. Сидишь на бережку и думаешь: «Ловись, рыбка, больша и маленька…». Однажды по дороге к знакомому пруду он заметил свою «свояченицу» — кошку Муську, семенящую за хозяином:
— А ты куда собралась? Со мной на рыбалку что ли? Ну, пойдем, пойдем! Все веселее!
Едва Алексей присел на свое излюбленное бревнышко и забросил удочку, как вспомнил о Муське. Она сидела на траве и тихонько облизывалась. «Да, как бывало с Дружком, вот так же сидел и ждал ужина. Ну, Муська, первая рыбка твоя», — весело думалось рыбаку. А тут на мотоцикле подкатили еще два любителя порыбачить. Солнце постепенно клонилось к закату. Вечерело.
— Самое бы время клеву, — подумал Алексей.
Как бы угадывая его мысли, поплавок дернулся и задрожал. Рыбак легко поднял удочку. Маленький карасик уже трепетал в его ладони. Не успел он снять рыбешку с крючка, как сзади раздалось: «Мяу! Мяу!»
— На, держи! — Алексей бросил карасика Муське в траву, закурил и опять закинул удочку.
Рыбаки посмеялись:
— Вот кошка дает! Не отходя от производства, ест.
Но это было только начало представления. Стоило Алексею поймать рыбку, как сзади начиналось кошачье мяуканье. Так повторялось до следующего карася. Рыбаки падали со смеху:
— Ну и концерт!
С неделю Алексей не мог выбраться на рыбалку. Подвернулся свободный вечерок — жена с детьми уехала к матери, и он отправился по знакомой тропке к пруду. Оглянулся — Муськи не видно: «Знать, в прошлый раз наелась!» До пруда оставалось дойти метров сто, вдруг раздался громкий голос:
— Вон она идет! Опять террористка идет!
Все смотрели в сторону Алексея. Он оглянулся:
— Ба, да и точно Муська крадется, как террористка! — подумал с ухмылкой раздосадованный хозяин. Рыбаки со смехом рассказывали Алексею, как их два вечера в его отсутствие дожидалась Муська. Садилась сзади и бдительно следила за тем, чтобы они аккуратно, по очереди отдавали ей оброк карасями:
— Ну и плутовка! Чистое дело, террористка! — восхищались они. — Бывает же такое! Отдувались за тебя, брат!
Петр КАРАУШ
Колька
— Так, всё, тишина в классе! — Вера Антоновна подошла к столу. — Завтра, после уроков, идём в колхоз, где каждый из вас должен выбрать телёнка и взять над ним шефство. Это значит, что вы должны ухаживать за своим подшефным, кормить, чистить, убирать навоз, менять подстилку, а на другой год достойных будем принимать в пионеры.
Все весело зашумели, только один Колька молча поглядывал на окружающих. Его мама работала дояркой, и он хорошо знал, что это такое — ухаживать за телятами. Да и не любил он телят, вот лошади — это да!
Колька — единственный, кто укротил настоящего дончака. Этот жеребец был привязан в своём станке двумя цепями врастяжку, и на водопой водили его два конюха. Он и Кольку не подпускал к себе, всё норовил ударить копытом или укусить, но... терпение и ещё раз терпение. Пришло время, и Буян, так звали дончака, уже радостно и тихонько ржал, увидев мальца, а Колька, скрываясь от конюхов, доставал из-за пазухи хорошую краюху хлеба, щедро посыпанную крупной солью, и по кусочку давал своему любимцу. Он знал — перед таким лакомством никто не устоит. А совсем недавно Колька сам вывел Буяна на водопой. Степаныч оторопел, а дончак шёл, приплясывая, боком, косился на мальца, но повод не натягивал. Колька гордился собой, своим умением укрощать, и вдруг телята!
На другой день ребята начали выбирать себе подопечных и заводить в телятник. Выбирали, конечно же, крепких телят, давали им звучные имена, хвастались друг перед другом. Колька стоял в стороне и не участвовал в этой показухе. Он знал, что надолго их не хватит. И вдруг он обратил внимание на отдельно стоящего телёнка. Тот был худой и грязный, стоял с обречённо опущенной головой и мелко дрожал от прохладного осеннего ветерка. «Вот надо за кем ухаживать», — подумал он и решительно направился к заморышу. Не раздумывая, назвал телёнка Васькой и потащил его в дальний угол телятника, где было и сухо, и тепло.
Все уже давно ушли, а Колька только закончил приводить бычка в порядок. Он скребком отчистил его от навоза, тёплой водой отмыл и насухо вытер соломой, незаметно насыпал полведра комбикорма, залил тёплой водой и понёс пойло своему Ваське. Телёнок не стал капризничать и, не глядя на своего благодетеля, сунул голову в ведро и вытащил, когда там стало пусто.
— Ничего, — сказал Колька, — мы им покажем.
Кому и что надо было показать, Васька не знал и стал укладываться спать. Колька закрыл клетку и, довольный, пошёл домой. На другой день после уроков он направился к конюшне. Буян, увидев мальца, тихо, призывно заржал, ожидая лакомства. Угостив жеребца хлебом, вывел его во двор, сел верхом, и дончак с выгнутой, как у лебедя шеей, боком, лёгкой рысью направился к водопою. Степаныч был рад такому помощнику, а Колька незаметно насыпал в мешочек ячменя и поспешил к Ваське.
В телятнике ходили из стороны в сторону человек пять из класса, не зная, что делать. Колька высыпал ячмень в кормушку, принёс охапку душистого сена и принялся за уборку.
— Ой, Настя, хороший у тебя помощник растёт, — говорила Анна, — труженик. Степаныч давеча рассказывал, что если твой долго не приходит, дончак грустить начинает.
— Что ты, Аня, боюсь я того дончака, то зверь, а не конь.
— Может, кому-то он и зверь, но я сама видела, а как он радуется твоему Кольке.
— Радуется да, но этому мало, он ещё и телёнка взял, упрямец, комбикорм у коров ворует. Беда мне с ним.
Шло время. Васька рос не по дням, и к весне это уже был красивый годовалый бычок, довольно упитанный, с блестящей шерстью и острыми рожками. Пришло время отбирать бычков для отправки на мясокомбинат.
— Может, оставим Колькиного бычка на племя, Аркадий Петрович? — спросил зоотехник.
— Да я бы рад, — ответил председатель, — но план большой, деваться некуда.
— А когда будем отправлять?
— Давай на завтра организуй взвешивание, а послезавтра с утра загрузим.
В день отправки Колька встал раньше всех и тихонько ушёл из дома. Васька ждал своего спасителя, и они вместе, ещё до рассвета, ушли в степь.
— Анастасия! Настя! — кричал председатель. — Куда твой стервец бычка угнал?
— А я здесь при чём? Сами виноваты. Малец растил, растил, а вы на мясо. И вообще, вон сторож, с него и спрос.
— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул Аркадий Петрович. — Молодец пацан, взял и спрятал!
— Так жалко же, — зоотехник почесал затылок. — Давайте лучше оставим на развод.
— Теперь-то уж что!.. Конечно, оставим.
После этого бычка взяли в отдельное стойло, и Колька потерял к нему всякий интерес. Прошло года два, и как-то летом Колька с друзьями, гуляя по родным просторам, проходил мимо колхозного стада, где среди коров важно выхаживал огромный бугай. Колька узнал своего воспитанника, быстренько метнулся в поле с кукурузой, сорвал несколько початков и, подойдя к ребятам, начал звать быка:
— Васька! Васька! На! На! На!
Васька поднял голову и сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее побежал на зов. Племенной бык весом в полторы тонны перешёл на лёгкий бег, и земля под ногами ребят начала вибрировать. Огромная туша с острыми рогами неслась прямо на них, не думая останавливаться. Ноги мальчишек «примёрзли» к земле, а огромный, красивый бык вдруг резко остановился в метре от Кольки и, мягко мыча, начал передним копытом рвать землю и бросать её себе за спину. Потом, успокоившись, потянулся тёплыми губами за кукурузой, взял её нежно, с достоинством и начал пережёвывать. А Колька гладил его по могучей шее, чесал за рогами и, с гордостью обращаясь к друзьям, говорил:
— Это мой Васька! Смотри, узнал!
