Местные бои стратегического значения

Выпускники Шуйского индустриального техникума хорошо помнят этого преподавателя — среднего роста, седоволосый, всегда в тёмных очках, он до самой старости сохранил офицерскую выправку. Его немного побаивались за строгость, но уважали за справедливость и объективность, за то, что относился к студентам, как к равным, сохраняя при этом необходимую дистанцию. Почти никто не знал, что тёмные очки скрывают рану, выжить после которой у него не было никаких шансов, но он выжил…

Повестка вслед за аттестатом

— 21 июня 41-го у нас, 10-классников шуйской школы № 2, был выпускной,  — вспоминает Николай Ефимович.  — Получили аттестаты, простились со школой, а потом почти до утра гуляли по спящему городу. По домам разошлись, когда уже начинало рассветать, часа в три или в начале четвёртого, а утром по радио объявили о том, что фашистская Германия напала на нашу страну и началась война. Многие из моих сверстников даже радовались в первые дни — ещё бы, ведь каждый из нас грезил подвигами…

Но в сводках с фронтов вместо известий о блестящих победах, о разгроме врага всё чаще звучали названия городов, оставленных фашистам, об отступлении, а в конце лета впервые прозвучало — немцы подошли к самой Москве. Вместо писем почтальон стал приносить серые казённые конверты со стандартными извещениями.

В начале августа 41-го получил повестку и я. В Иванове тех, кто закончил десять классов, отобрали в отдельную команду и вскоре направили в Саратовскую область, за Волгу, в город Пугачёв. Туда вывели 1-е Ленинградское артиллерийское училище. Офицеров в армии не хватало, поэтому учили нас по сокращённой программе и уже через полгода выпустили младшими лейтенантами. Меня направили на Калининский фронт в 3-ю ударную армию командиром огневого взвода 120-миллиметровых миномётов, в 203-й гвардейский миномётный полк.

Позиционная война

К осени 41-го все основные ударные силы немцев были сосредоточены на московском и ленинградском направлениях, все остальные считались второстепенными. Благодаря этому наступление немцев в направлении Великие Луки, Старая Русса, Новгород сначала замедлилось, а к зиме и вовсе остановилось. В том районе линия фронта надолго остановилась на берегах Ловати. Почти 2 года шла здесь позиционная война. Время от времени стороны предпринимали попытки наступать, но все наступления заканчивались огромными потерями и незначительными результатами. И кто бы мог подумать, что маленький городок на юго-западе Новгородской области — центр района, граничащего с одной стороны с Калининской, а с другой с Псковской областями, с простым русским названием Холм, станет для воюющих сторон настолько стратегически важным, что Гитлер утвердил специальную медаль, которой награждались «героические защитники Холма». В нашей армии специальной награды за оборону Холма не было, но, учитывая исключительную стратегическую важность этого направления, летом 42-го была создана специальная Холмская армейская группировка. В нее, кроме гвардейской панфиловской дивизии, вошла 33 гвардейская дивизия, позднее получившая почётное на-именование Холмская, и другие части 3-й ударной армии, в том числе и 203-й гвардейский миномётный полк. Позиционная война в районе Холма и в конце 41-го, и в 42-м, и летом 43-го и, наконец, в 44-м периодически переходила в ожесточённые наступательные бои с обеих сторон.

Историческая справка

Немцы заняли город на исходе второго месяца войны — в первых числах августа 41-го, а уже через 5 месяцев была предпринята первая попытка освободить город от фашистских захватчиков. К началу лета 42-го наши войска перерезали дороги, соединяющие город со Старой Руссой и с Великими Луками, и в районе Холма оказались окружёнными до 3-х немецких дивизий. Преимущество немцев заключалось в том, что у них был отлично налажен воздушный мост между окружёнными в Холме дивизиями, а наши части, блокирующие противника в окружённом городе, слишком далеко оторвались от основных сил и практически не имели пополнения ни личным составом, ни боеприпасами. Такой вот парадокс войны, когда окруживший оказался слабее окружённого. Столь пространное историческое отступление от рассказа участника тех боевых действий — шуянина Николая Ефимовича Кочетова — необходимо для того, чтобы читатель мог легче разобраться во всей этой Холмской неразберихе наступлений, отступлений, взаимных окружений.

Немцы, похоже, выдохлись

К тому времени, когда части 3-й ударной армии, в том числе и 203-й миномётный полк, в котором служил младший лейтенант Николай Кочетов, вышли в район Холма и принялись обстреливать вражеские позиции на левом берегу Ловати, в городе целым, не разбитым и не разрушенным до фундамента оставался лишь один дом.

— Сначала мы прикрывали огнём части 391-й дивизии, которой был дан приказ выбить немцев из города, но силы были слишком неравными, и дивизия с большими потерями отошла. Главной задачей тогда стало не допустить соединения окружённых в Холме немецких дивизий с немецкой группировкой, сосредоточенной в районе Великих Лук. Оттуда немцы планировали нанести деблокирующий удар. Шоссе Холм — Великие Луки в районе Пронинской рощи перекрыли моряки из 75-й отдельной морской стрелковой бригады. Немцы беспрерывно весь световой день бомбили позиции моряков, а потом бросили на них танки и пехоту. Наш полк своим миномётным огнём помогал морякам отражать атаки немцев. А когда здесь все попытки немцев прорвать кольцо окружения ни к чему не привели, началось их наступление с противоположной стороны — от Старой Руссы, и наш полк был переброшен туда, на помощь бойцам панфиловской дивизии. Жестокие бои продолжались почти до конца 42-го. Зима 42-го и 43-го была относительно спокойной, если можно назвать спокойным время на войне. Немцы на нашем участке, похоже, выдохлись и не предпринимали никаких активных действий, готовясь к летней кампании 43-го. Для нас это были периодические налёты немецкой авиации, правда, не такие частые, как минувшим летом и осенью, но всё равно доставлявшие немало неприятностей. Очень выручало нас то, что почва в этом районе болотистая и почти не промерзает даже в сильные морозы. Почти половина тяжёлых авиабомб уходила в болотную жижу и не разрывалась, или, если и разрывалась, то на большой глубине, и не причиняла нам никакого вреда. Впрочем, позднее немцы это учли и начали использовать против нас лёгкие и средние бомбы с особо чувствительными взрывателями, которые срабатывали, едва коснувшись земли.

Задача уничтожить

— В конце февраля 44-го, — рассказывает Николай Ефимович, — Холм был освобождён, и наш полк перевели на другой участок фронта — в район Великих Лук, откуда начиналось наступление в направлении на Латвию. Недалеко от латвийской границы остановились у сильно укреплённой высоты. Немцы на ней устроили несколько дотов. Нам вместе с артиллерией была поставлена задача уничтожить эти огневые точки немцев и обеспечить наступление пехоты. Я к тому времени служил во взводе управления. В нашу задачу входила корректировка огня батарей. Вероятно, немецкий снайпер заметил отблеск света на линзах моего бинокля и держал меня на прицеле. Едва я приподнялся, как пуля ударила меня в правый глаз…

Пуля фашистского снайпера ударила младшего лейтенанта Николая Кочетова в правый глаз, прошла внутричерепной полостью и вышла чуть ниже правого уха.

— Я упал и уже не слышал и не чувствовал, как буквально в двух шагах от меня разорвалась немецкая мина, и большой рваный осколок ударил мне в спину, перебил рёбра и впился в левое лёгкое. В это время немцы пошли в контратаку, наши миномётчики отступили, и неизвестно, что было бы со мной, если бы меня не вынес офицер с соседней батареи. Я не знаю ни имени его, ни фамилии, не знаю, дожил он до победы или погиб, но всю свою жизнь я благодарен этому парню, такому же, как я, молодому офицеру за то, что он не оставил меня там, куда через пару минут пришли немцы, спас мне жизнь.

К воинской службе не готов

— А потом начались мои скитания по госпиталям. Через 2 месяца на «кукурузнике» перевезли в армейский госпиталь в Великие Луки, а оттуда ещё через 2 месяца — в Ярославль, где лечили раненых с черепно-мозговыми ранениями. Готовили меня к операции на голове, но поскольку пуля прошла навылет, то оперировать не стали, а отправили в Пермь, где удалили осколок из лёгкого. В конце лета 44-го дали мне месяц отпуска, по окончании которого я получил заключение комиссии — «инвалид 2-й группы». Вот так закончилась моя война. Пошёл учиться. Сначала с отличием окончил Шуйский учительский институт, а несколькими годами позднее так же с отличием Ивановский педагогический. Получил направление в Харитоново сначала учителем, а через небольшой промежуток времени стал директором школы. После смерти отца появилась необходимость перебраться в город, чтобы помогать матери. Обратился в горком КПСС, так как был коммунистом, и вскоре был переведён на работу в аппарат горкома инструктором. Но партийная работа была не по мне, и поэтому перешёл сначала в Шуйскую ШРМ — так называлась школа рабочей молодёжи, а оттуда в Шуйский индустриальный техникум, где проработал до пенсии больше двадцати лет.

За участие в боях под Новоосколом и проявленные при этом мужество и героизм младший лейтенант Кочетов Николай Ефимович был представлен к высокой награде — ордену Отечественной войны  II степени. В наши дни он получил и второй орден — на этот раз Оте-чественной войны  I степени.

От 28 Мая 2013 года Олег НАЗАРОВ