Это страшное слово — «зона»…
Корреспондент «МС» в составе экскурсионной группы побывал в исправительной колонии строгого режима.
— Следующий! — С лязганьем захлопывается тяжёлая железная дверь за спиной. — Фамилия? — лицо инспектора за затемнённым стеклом перегородки едва угадывается, ясно доносится лишь требовательный, не терпящий возражений голос. Ярко освещённый узкий тамбур, заканчивающийся массивной решётчатой дверью, за которой ещё одна — железная, такая же, как та, которая только что захлопнулась за нашими спинами, под потолком по углам тамбура видеокамеры, посредине — рамка металлодетектора, и настороженные, привычно фиксирующие каждое движение, каждый жест вошедших глаза охранника по ту сторону решётки.
Несколько минут уходит на то, чтобы взамен паспортов нам выдали пропуска, и вот уже вторая дверь с таким же противным лязганьем захлопывается за спиной, а впереди узкий проход между двумя рядами сетчатого забора, поверху которого почти смыкаются над головами спирали колючей проволоки. И, хотя оказались мы здесь в качестве гостей всего на час-полтора, от зловещей процедуры перехода из мира привычных вещей, добрых друзей и знакомых, из мира замечательных книг, интернета, клубов и супермаркетов в мир, ограниченный высокими заборами, рядами колючей проволоки и вооружёнными конвоирами, становится не по себе. Хочется поскорее закончить эту необычную экскурсию и вернуться туда, где спешат по своим делам нарядно одетые люди, где несутся по улицам машины, а на площадях, за окнами ресторанов и кафе мигают украшенные рождественские ёлки.
Впрочем, оглядываясь на тех, для кого, собственно, и организована эта экскурсия, с удивлением обнаруживаю, что 14–15-летних мальчишек из ПЛ № 4 нисколько не гнетёт обстановка того, что мы называем коротким словом «зона». Они рассматривают и ряды «колючки» над головами, и высокие заборы, шутя и прикидывая, как, по их мнению, отсюда можно выбраться «на волю». Не производит впечатления на них и рассказ сопровождающего нас майора о том, что за всю историю кохомской «зоны» отсюда не было совершено ни одного побега.
— Убийцы, насильники, террористы, — перечисляет сопровождающий «заслуги» тех, кто отбывает здесь наказание. И сроки соответствующие — от десяти до двадцати пяти лет. От одной только мысли о том, что кому-то суждено провести здесь чуть не половину жизни, мороз пробегает по коже, но мальчишки и это пропускают мимо ушей. Гораздо большее впечатление производит на них чистая столовая, стол для настольного тенниса, большой ЖК телевизор под потолком в комнате отдыха, аккуратно заправленные двухъярусные кровати.
— Как в общаге, — резюмирует один.
— А чо, у меня отец на второй срок попал, так он мне всегда говорил: ничего, сынок, и там люди живут! — подхватывает его приятель…
У каждого из этих мальчишек в активе целый букет правонарушений, за которые одни стоят на учёте в КДН, другие поставлены на внутрилицейский учёт, а у одного есть даже непогашенная судимость.
По задумке организаторов экскурсии, увиденное ребятами в «зоне» должно заставить их задуматься о том, что следующий шаг на пути совершения правонарушений может привести их сюда, за эти ряды колючей проволоки. Буду искренне рад, если ошибся в своих выводах, но, наблюдая за реакцией мальчишек, я понимал, что ужасы заключения их нисколько не напугали. И строгий режим «зоны», и невозможность выйти отсюда раньше срока, определенного тебе судом, а это может быть очень большой срок, и камера штрафного изолятора — всё это осматривалось и воспринималось, как приключение из криминального боевика. И это не вина, а скорее, беда таких вот мальчишек. В избытке получая из телевизора того, что принято называть тюремной романтикой, они не имеют ни малейшего понятия о другой стороне жизни. О той, в которой есть театры и музеи, есть походы по незнакомым рекам и ночёвки у костров, есть чрезвычайно интересный мир, который любознательному человеку приносит новые удивительные открытия. Только такой человек в полной мере оценит, как это страшно на долгие годы оказаться в изоляции от нормальной жизни, от любящих и любимых людей. К сожалению, этим мальчишкам пока нечего терять. Как ни страшно и дико это звучит, но «зона» в глазах многих из них почти не отличается от привычной с детства «общаги». Те же нравы и правила поведения, где не право становится силой, а сила — правом.
Задумайтесь, пацаны. Можно ли назвать жизнью годы, проведённые за решёткой? Спросите об этом у тех, кто пришёл оттуда, кто вдоволь хлебнул этой «романтики». Время ещё есть, ваши наставники и воспитатели, безусловно, помогут найти каждому свою дорогу в жизни, которая никогда не приведёт к воротам учреждения за колючей проволокой…
