Деревня Усады, баба Настя и Гаврик
Тетушка моя, Мудренова Анастасия Артемовна, была удивительно доброй и гостеприимной женщиной. И жила она в деревеньке с ласковым названием Усады, что на Владимирщине. Бывало, увидев меня, всплеснет руками: «А бать, кто приехал! Я дум, Рая!» И от этого восклицания, от ее светлой улыбки становилось тепло на душе. Ведь здесь ты не лишняя, тебе рады.
У бабушки в доме чисто, тепло, пахнет пирогами и антоновскими яблоками. Мы с аппетитом уплетаем зеленые щи, пшенную кашу с пеночкой хрустящей — прямо из печки. Поглядываем весело на отраженье наших мордочек в начищенном медном самоваре, пьем чай с бубликами и сахаром. А бабушка тешит нас забавной историей о Гаврике, пушистом черном коте с белой манишкой на груди и с желтыми, добрыми, как у хозяйки, глазами.
…Сын Алексей привез матери гостинец — рыбицу. Положила ее старая на полочку в грамотке, а сама ушла на работу, в поле. Приходит голодная: чего бы такое вкусненькое съесть? Ну, сейчас с картошечкой рыбицу съем. Не тут-то было. На поличке ни рыбки, ни грамотки — пусто! «А ну, проказник, отвечай: ты съел?» — грозно обращается к Гаврику Артемовна. Проказник сидит на лавке и ухмыляется, но, поняв, что все серьезно, быстро прыгает под кровать. Бабушка Настя — за ним. А там, под кроватью, лежит целехонькая рыбица. Гаврик не съел, только грамотку развернул. Пришлось бабушке с котом поделиться. А однажды, продолжает баба Настя свой рассказ, кот Гаврик с ней в лес по грибы ходил. Она заблудилась. Так кот ее сам к деревне вывел, только с другой стороны села.
Слушаю бабушкины рассказы и сама вспоминаю… Зимой мы нагуляемся. Валенки, сырые от снега, баба Настя положила для просушки в печку с вечера, а утром затопила печь, забыв про наши сапоги. Когда стала мешать догорающие дрова, кочергой выгребла подметки валенок. И как же она себя ругала — с причитаниями! Побежала к золовке Огаше рассказать о несчастье. Перед уходом поставила самовар. Вернулась, а самовар-то сел. Без воды его поставила баба Настя. И опять — слезы, а нам — смех. Любили мы ее очень, а она жалела нас, глупых…
