Родник
Владимир БАБАЙКИН
БАРХАТНЫЙ КИСЕТ
Наверное, каждый курильщик знает, что такое табачный голод. Кто не пристрастился к никотину, тому не понять, какое чувство испытывает солдат в грязном окопе, где под сапогами хлюпает склизкая осенняя жижа.
Второй эшелон вместе с кухней и, соответственно, табачным довольствием где-то застрял на подходах к передовой, и вот уже более трёх суток Николай Потапович, ефрейтор стрелковой роты, не затягивался крепким махорочным дымком. Да и какая это рота, если из списочного состава их осталось 28 бойцов и 2 офицера. Виной всему была вчерашняя высота 1415. Атака удалась, но чего это стоило! И вот после семичасового окапывания стоит бывший колхозник, а ныне солдат Брянского фронта, в им же самим вырытом окопчике и беспрестанно теребит бордовый бархатный кисет с вышитой надписью «Защитнику Родины». Чуть более двух месяцев назад получил он от ротного этот кисет при дележе посылки от тружеников тыла. Маленькая памятная записочка, вложенная внутрь, гласила: «От девочек 7 класса Шуйской школы №1 Ивановской области». Призванный из Кургана, что за Уралом, он смутно представлял себе, где эта Ивановская область, а не то что какое-то Шуйское, то ли село, то ли посёлок.
Кисет был пуст. Из соседнего окопа окрикнул его Земнухов, громадный, под два метра ростом, сибиряк.
– Курево есть?
«Эх, кабы было», – с тоской и досадой подумал Николай Потапович или ефрейтор «Потапыч», как его, сорокалетнего, называли молодые безусые бойцы.
– Нет курить! – тошно ответил он Земнухову.– Спроси у Мирона. У Мирона, его соседа слева, окопчик которого находился менее чем в трёх метрах, махорки тоже не было давным-давно. И спросил-то «ефрейтор Потапыч» только для успокоения совести, ведь ответ Мирона был известен заранее.
Чья была идея, никто из них не смог бы вспомнить, но выгребли на обрывок немецкой листовки, призывающей прекратить бесполезное сопротивление и сдаться, крупицы махры вперемешку с хлебными крошками из карманов шинелей и штанов. Николай Потапович вывернул свой бордовый кисет наизнанку, где в одном уголке, словно золотые, сверкнули табачные крупинки. Втроём в окопе Мирона было тесно, но удовольствие от такого пахучего дыма цигарки скрашивало это, скрашивало и голод, и саму мысль о возможной скорой смерти. И были те две затяжки на брата лучше дорогого «Казбека», и враг, притаившийся в сотне метров, не казался уже таким страшным, и горечь отступления приутихла.
До самой смерти в 1965 году помнил Николай Потапович эти короткие две затяжки, поделённые с Земнуховым, павшим смертью храбрых от фашистской пули на следующее утро, и с Мироном, смерть которого нашла в канун самой Победы,
7 мая 1945, в горящей Праге.
Тот бордовый кисет был реликвией в семье Николая Потаповича. Наверно, и сейчас он бережно хранится внуками героя, этот бархатный кисет, сшитый шуйской школьницей в суровое военное лихолетье из старенькой бордовой скатерти.
Каролина ДМИТРИЕВА
* * *
Отгремели бои и сирены отвыли,
Только мы о Великой
войне не забыли.
Не забыли фашизм – кровожадного беса,
И гестапо – ужасного головореза.
Отгремели бои, кровоточат лишь раны.
Как же вы нам нужны, той войны ветераны.
Будем вечно в долгу неоплатном пред вами
И своих сыновей назовём именами
Тех солдат, кто погиб, за Отчизну сражаясь,
Кто в атаку бежал на врага, не сгибаясь.
Поколение мы не такое, как ваше,
Но страна-то одна, она Родина наша.
Так же встанем щитом, как один, мы друг к другу,
На защиту страны мы сомкнёмся по кругу.
Никогда не бывать на Руси иноверцам,
Потому что мы любим страну русским сердцем.
* * *
Дошёл до Берлина наш русский солдат,
Дошёл до Берлина сквозь пули и смрад.
Победу он вырвал из грозных когтей,
И сколько из плена спас русич людей!
Но как же далась та Победа нам всем,
Нельзя здесь сравнить нам ни с кем и ни с чем,
Нельзя позабыть нам героев войны,
Всех тех, кто погиб от рук сатаны,
Всех тех, кто остался в строю до конца,
Кто из мальчишки превратился в бойца.
Нельзя позабыть, дорогая цена.
Их жизнь за свободу была отдана.
* * *
О, сколько раненых спасала
Простая ласка матерей,
Когда душа солдат страдала
От обречённости, смертей,
От злых ночей, от дикой боли,
Когда хотелось умереть.
Не пожелать врагу сей доли.
Душа просила пожалеть.
И находились, и жалели,
Любовь дарили и тепло.
За жизнь держаться им велели,
Всем бедам и смертям назло.
* * *
Есть у России дар небесный.
И это знает каждый честный
И любящий её народ.
Ей не попасть в водоворот
И на коленях не стоять.
Она же Русь! Она же Мать!
А Мать для русских – божество.
Нас не сломить, нас большинство!
Владимир ПАТРИКЕЕВ-ШУЙСКИЙ
ЛитО «Подсолнух»
К ВЕРБНЫМ ВЕТКАМ ОТРАЖЕНЬЮ
К вербным веткам отраженью
В сине-облачной реке
Льётся церкви песнопенье,
Что стоит невдалеке.
Воздух колокольный светел,
Смерти нет! Христос воскрес!
И сердца наполнил детям
Всей любовью Дух Небес.
Елена
КОРЯГИНА
В сорок первом
из деревни Кличево
ушёл на фронт
Забелин Николай.
Защищая свою Родину,
Он шагнул в бессмертие.
* * *
Кровавый ноябрь.
И был бой под Москвой.
Обоймы пусты. Рукопашная. Плен.
Допросы. А утренней ранней порой
Израненных их повели на расстрел.
«Желания будут?» – спросил офицер.
«Да. Я хочу спеть» – произнёс Николай.
Они рассмеялись, задвинув прицел,
А песня, срываясь, неслась уже вдаль:
«Наверх вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает…»
Он пел эту песню – бесстрашию гимн,
Была в этом мощь и великая сила.
Стоял весь в крови,
ну, а смерть – перед ним.
О том пел, как сильно он любит Россию.
Минута. Вторая. И окрик: «Молчать!»
Залп. «Русские танки в деревне!»
Стрельба. Суматоха. Фашисты – бежать.
А песня, взметнувшись, упала на землю.
Его погребли на высоком холме
Откуда видны и леса, и поля.
И был беззаветно он предан земле,
Народу, советской стране до конца.
Погиб Николай, но он выиграл время,
Спас жизни друзей, сам не зная о том.
«Врага будем бить мы,
себя не жалея» –
Та клятва звучала, как сам метроном.
Галина БАЛЯБИНА
НА ПРИВАЛЕ
На привале после боя
Собрались солдаты.
Разлетелась песня строя
И дошла до хаты.
В этой хате мать седая
Ожидает вести,
Всех святых перебирая,
Раз, наверно, двести.
(Идёт тихо и неспешно
Тут беседа с Богом).
Заклинает сына нежно,
Думает о многом:
«Защити ты Русь святую,
Будь всегда отважным!
Охраняй страну родную –
Вот наказ мой важный.
Пронесётся песнь по свету,
Одолев преграды.
А лишенья минут в Лету.
Все мы Миру рады!»
Галина
ГОМАТИНА
ПАМЯТЬ
У обелиска ветеран
Стоит, слезу стирает
И, сгорбившись от старых ран,
Букетик возлагает.
Его принёс он для неё,
Для Тани – санитарки,
Что с боя вынесла его,
Поджаренного в танке.
Весь экипаж он вынес сам.
Вот кровушки хлебнули!
А вот Танюшку не сумел
Закрыть от вражьей пули.
И сколько их, таких девчат,
Что жизни не видали,
Остались там, в лугах, лежать,
Спасали – жизнь отдали.
Он каждый год, вот в этот день,
Стоит у обелиска
С букетиком живых цветов
Для Тани от танкиста.
Не оборвётся эта нить
И, чести не нарушив,
Его потомки принесут
Букетик для Танюши.
Татьяна
ДЬЯЧКОВА
БОГОМОЛИЦА
В Водяново, в скромной деревушке,
Пред иконой молится старушка.
Просит для родных благих вестей,
Верой освятить сердца людей.
Бабушка Зиновья захлопочет,
Самовар поставит, печь затопит,
Сядет на старинное крылечко
И задумается о своём, о вечном.
Прожила на свете век уж скоро –
Милы богородские просторы.
Рожь сажала и снопы вязала,
На войну сыночка провожала.
Не минуло огненное лихо –
Смертью храбрых пал родимый Тихон.
Седина посеребрила годы.
Было всё – и радость, и невзгоды.
На столетье, в милой деревушке
Подарили ей часы с кукушкой…
И сквозь свет небес о нас молится
Завещает мир БОГОМОЛИЦА.
Лидия ЛЕВИЦКАЯ
ЖИВИТЕЛЬНЫЙ РОДНИК
Средь сотни мной изъезженных дорог
К тебе я отовсюду возвращаюсь.
Ты для меня – живительный глоток,
Твоей красой безмолвно восхищаюсь.
Свежа вода в хрустальном роднике,
Здесь всякий из пригоршни всласть напьётся,
А благовест, что слышен вдалеке,
Покоем, миром в сердце разольётся.
И если в трудный час, чтоб не пропасть,
К тебе, земля родная, я взываю,
Позволь, как к роднику, к тебе припасть,
Сил наберусь и дальше зашагаю.
