Шуйское дело: неизвестные факты
Весной далёкого 1922 года Шуя пережила невиданную в своей истории трагедию, связанную с событиями марта – мая 1922 года.
Когда я несколько лет назад принял участие в съёмках фильма «Шуйское дело» в качестве статиста массовки, я не предполагал, что с материалами этого дела мне снова придётся столкнуться. Владимир Алексеевич Морозов, житель нашего города, попросил меня более подробно осветить события так называемого «Шуйского дела». Прочитав в прошлом номере нашей газеты статью о вожде мирового пролетариата и его связи с событиями в Шуе, Владимир Алексеевич решил поделиться с нами своими детскими воспоминаниями о том времени, что жили в его памяти много лет. Просьба Морозова вполне уместна в эти дни. Именно весной далёкого 1922 года Шуя пережила невиданную в своей истории трагедию, связанную с событиями марта – мая 1922 года. Мы напомним читателям, с чем связано «Шуйское дело», и восстановим хронологию событий весенних дней 1922 года, обагрившихся кровью мучеников.
«Народная» версия
Владимира Морозова в Шуе многие знают, как замечательного спортсмена, известного тренера, но сегодня Владимир Алексеевич выступит в другой ипостаси – в качестве бытописателя давней эпохи. Воспоминания о событиях в нашем городе в далёком 1922 году, сейчас известных как «Шуйское дело», Владимир Морозов хранил в памяти с детства. Его мать, Серафима Васильевна Муравьёва, родившаяся в 1907 году в селе Взорново близ Шуи, рассказывала ему, как 15-летней девчонкой вместе с другими ходила она смотреть на убитых под собором людей. Конечно, многого об этом периоде Владимир Морозов не знает и сокрушается теперь, что не расспросил свою мать более подробно. Но такая невнимательность к прошлому православной Шуи для советского человека понятна – страна шла по пути построения социализма, и ей было не до сантиментов.
– В марте 1922 года моя мама со своей семьёй жила в Шуе «под церковью», – рассказывает Владимир Алексеевич. – Её отец, Василий Игнатьевич, исполнял обязанности священника, так как очень хорошо знал службу и наизусть читал десятки молитв. Просто в Первую мировую войну призывали священнослужителей в качестве полковых священников. Так, вместо ушедшего на фронт батюшки из храма села Афанасьевского в приход направили Василия Игнатьевича. Помимо службы и треб, он исполнял должности истопника и сторожа.
Потом, как говорила мне мама, они жили под церквями. Сначала в селе Мельничное – в подвале, под школой, что рядом с храмом была. Затем в Шуе – под Воскресенским собором, в подвальном помещении. В 1930-х годах Василия Игнатьевича послали в село Чихачёво, что за селом Мыт, где в храме не было священника. Там мой дед служил, там умер перед войной, там и похоронен. А теперь о трагических событиях «Шуйского дела», которые мама застала 15-летней девчонкой.
…Начало марта 1922 года. Серафима шла из села Афанасьевское, возвращаясь от родни в Шую к себе домой, «под собор». На входе в город ей попадается подруга, взволнованная, лицо окровавленное. «Симка, – говорит, – туда не ходи, там казаки с нагайками народ разгоняют!».
Как рассказывала мама, убитых под собором было семеро – четверо мужчин и три женщины. Тела убитых свезли в мертвецкую, во двор Киселёвской больницы, и, кстати, развалины мертвецкой до сих пор сохранились. Двери мертвецкой были открыты, и люди ходили туда, видели это всё своими глазами. Мёртвые лежали на каменных столах, почти таких же, как в бане, только большего размера. Этот «показ» для народа продолжался три дня. Одновременно распространились слухи, что беспорядки начались с того, что из толпы кто-то убил милиционера – то ли поленом, то ли камнем, то ли выстрелом. С этого, говорили, всё и началось. Но мои родители, и отец, и мать, рассказывали мне, что будто бы виновных в неподчинении властям расстреливали на Осиновой горе.
Отчёт о событии
Владимир Алексеевич изложил версию, скажем так, «народную». Но есть и официальная, зафиксированная в документах того времени, исходящих непосредственно от участников расследования. Но даже и здесь в отношении убитых цифры разнятся от одного до шести человек. Историк С. Г. Петров, обобщая известные сведения о пострадавших, озвучивает наиболее достоверную статистику: из верующих убито 4 человека, ранено и избито – 10; из красноармейцев двое тяжело избиты, легко – 24. Однако многие легкораненые прихожане собора и других шуйских церквей, обращавшиеся за медицинской помощью, в статистике не учитывались. В фонде П. Г. Смидовича, принимавшего участие в расследовании, имеется список пострадавших, представленный нами в таблице для большей нагладности.
Шуйские волнения стали первым случаем серьёзного протеста верующих против антицерковной кампании. Со стороны защитников в протестах участвовало несколько тысяч человек. Им противостояли милиция, красноармейцы (в том числе часть особого назначения). Именно солдаты части особого назначения и расстреляли нескольких протестующих на Соборной площади. Наиболее активные протестующие предстали в Иваново-Вознесенске перед Верховным трибуналом ВЦИК, приговорившим за контрреволюционную деятельность троих из них к смертной казни, ещё 16 человек– к различным срокам заключения.
К событиям в Шуе было приковано внимание всего высшего руководства страны, да и в истории они остались под названием «Шуйское дело» и стали началом кампании репрессий советской власти в отношении Церкви. С этого времени кампания по изъятию стала проводиться в более жёсткой форме, с активным привлечением силовых структур.
Предпосылки
Созданная вскоре после октября 1917 года Иваново-Вознесенская губерния была регионом, население которого в большинстве своём симпатизировало новой власти. Важное место в губернии занимал уездный город Шуя. Здесь сложился особый уклад, характерный для промысловых сёл и городов. Шуя была развитым центром текстильной промышленности и торговли. Население здесь отличалось высоким уровнем зажиточности и грамотности. Это был один из самых развитых уездных городов бывшей Владимирской губернии, в котором до революции было множество церквей, театр, гимназии, духовное училище. Чтобы поклониться Шуйской-Смоленской иконе Богоматери, в Воскресенский собор приезжали паломники со всей России. Таким образом, Шуя соединяла в себе черты промышленного центра, города с богатыми православными традициями и одновременно имела революционные заслуги перед большевиками.
В стране в это время велась кампания по изъятию церковных ценностей якобы для борьбы с голодом в Поволжье. По России в то время прокатилась целая волна столкновений населения, недовольного кампанией, с властями. В среде торговцев и промышленников Шуи, которые так много сделали для торжества православия в родной шуйской земле, зрело недовольство и в вопросе притеснения предпринимательства со стороны советской власти. Рабочие-текстильщики и их семьи откровенно бедствовали в условиях постоянного обесценивания денег. Среди населения Шуйского уезда на рубеже 1921-1922 годов стали распространяться протестные настроения, в основе которых лежал как религиозный фактор, так и социально-экономические проблемы. Среди недовольных властью были и крестьяне из окрестных деревень, и другие слои общества. И события в Шуе стали первыми в России, самыми бурными и многочисленными по числу пострадавших.
Предыстория
Уездная комиссия по изъятию церковных ценностей под председательством А. Н. Вицина была создана 3 марта 1922 года постановлением Шуйского уездного исполнительного комитета (уисполкома). Работу планировалось начать с бедных церквей. В богатых храмах предполагалось сначала проверить описи церковного имущества. Председатель губотдела ГПУ Д. И. Шорохов тогда был уверен, что «особых волнений среди верующих не произойдёт». Однако комиссия, посетившая 6 марта Воскресенский собор для составления описи имущества, была встречена духовенством недоброжелательно.
В воскресенье, 12 марта, прошли собрания православных в Воскресенском соборе, в Крестовоздвиженской и Троицкой церквах, постановившие своих представителей в комиссию не избирать и церковное имущество в пользу голодающих не выдавать, а вместо этого собрать продовольствие и другие пожертвования. Но ходатайство перед уисполкомом о замене изъятия ценностей соответствующим выкупом и пожертвованиями осталось без ответа.
13 – 14 марта
13 марта много людей пришло в Воскресенский собор на богослужение. Явившуюся комиссию они встретили весьма враждебно. В ответ на просьбу Вицина освободить Светозаров заявил, что выгонять молящихся из храма не имеет права и повлиять на них никак не может. После требований комиссии, прозвучавших в более жёсткой форме, священник всё-таки обратился к верующим с предложением разойтись. Однако вместо них покинуть собор пришлось членам комиссии, которые подверглись ударам и толчкам.
Собор оставался открытым весь день, на площади перед ним продолжала нарастать толпа, несколько милиционеров были избиты. Конная милиция не сумела разогнать народ, однако ей удалось остановить некоторых верующих, которые хотели начать погромы квартир ответственных коммунистов. После ухода комиссии Светозаров отслужил молебен перед Шуйской-Смоленской иконой Богоматери. Присутствующие пережили чувство удовлетворения и восторг от своей небольшой победы над представителями власти. Не договорившись с верующими, комиссия предупредила, что изъятие ценностей может произойти в среду, 15 марта. Вечером милиционеры сообщили верующим, что 15 марта изъятия не будет, а о приходе комиссии заранее объявлять не будут. Поэтому часть людей осталась на ночь охранять собор.
В этот же день президиум уездного исполкома ввёл в городе чрезвычайное военное положение. Власть фактически сосредоточилась у начальника гарнизона и начальника милиции. Незаконные публичные собрания запрещались, а призывающие к беспорядкам лица подлежали аресту и передаче в революционный трибунал.
После 12 марта стало нарастать брожение на фабриках города. Рабочие активно обсуждали скорое изъятие церковных ценностей. Токарь завода № 6 Поляков распространял слухи, что во время визита в церковь член комиссии Волков был пьян, а Вицин вошёл в алтарь в шапке. Эти разговоры накаляли обстановку. Первые попытки прекратить работу рабочие предприняли уже 13 марта. 14 марта прошло спокойно, так как власти объявили, что изъятие в этот день проводиться не будет.
Владимир БАБАЙКИН
Продолжение следует.
