Мытарства длиной в четверть века
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное (Евангелие от Матфея).
День скорби земли русской. День памяти безвинно пострадавших, убиенных, искалеченных судеб в суровые и беспощадные годы становления власти большевиков. С октябрьского переворота, в котором погибли единицы, идёт начало репрессий против народов и отдельных граждан, Православной церкви, священнослужителей и прихожан. Если во время революционных «боёв» погибло 2 человека (кстати, второй утонул в подвале Зимнего дворца, как писал журнал «Агитатор», № 3 за 1977 год), то последующий террор превзошёл по трагичности все убийства и казни многовековой истории России. С каждым днём всё меньше становится тех, кто был репрессирован в страшных 10-20-30-40-х и даже 50-х годах. Стареют их дети, которым многие годы незаслуженно приклеивали ярлыки сыновей и дочерей «врагов народа», делая их людьми второго сорта. Но они жили и верили, что доброе имя близких людей будет обязательно восстановлено.
Павлу Константиновичу Вакурину, одному из лучших педиатров по новорождённым детям города Коврова, сегодня уже 67 лет. Но он и его близкие, возможно, соберутся 30 октября у здания бывшего НКВД на Советской улице города Шуи. Соберутся, чтобы почтить память своего отца, деда, прадеда Константина Павловича Вакурина, который томился в подвальных застенках этого некогда банкетного дома.
Ныне здесь детский сад, а на его фасаде, в чёрной железной решётке – большой расколотый крест, символ тысяч загубленных судеб. К подножию Памятного знака снова лягут цветы, а скорбные лица людей будут напоминать нам о том, что этих чёрных дней нам не забыть никогда. Они – горькая страница истории, нашей общей биографии. Анафема тем, кто писал доносы на соседей, сослуживцев и родных, выгадывая себе их имущество и жилплощадь, да и просто желая отомстить или продвинуться по служебной лестнице. Говорят, сталинские репрессии… Что, Иосиф Виссарионович писал доносы на миллионы граждан страны? Нет, просто гражданская война, о которой говорил Ленин, продолжалась. Это – правда. Недаром говорится, Бог не в силе, а в правде. Вечная память тем, кто пострадал за правду и сложил головы, но не склонил их перед палачами.
В 1932 году, во время перевоза семей репрессированных в кузове, а это был январь месяц и стояли крещенские морозы, замёрз маленький ребёнок у одной из женщин. Шофёр Константин Вакурин заметил оперуполномоченному, что не вовремя это, холодно. Обложив Костю матом, тот пообещал разобраться на этапе. На этом и расстались.
На Шуйском кожевенном заводе, где работал Константин, не всё было в порядке с технологической дисциплиной на производстве. Механик Вакурин докладывал об этом неоднократно, предупреждая о пожаре. И когда случилась эта техническая авария, Константину вспомнили заступничество за бабёнку в кузове и, приписав ему пожар как вредительство «сына графа» (так его зафиксировали в судебных томах), отправили на 10 лет каторги на медные рудники в Джезказган. В 1941 году, когда шла битва за Москву, люди из органов предложили Константину искупить вину перед Родиной в штрафбате. Константин ответил достойно: «Перед Родиной я не виноват и готов воевать в составе любой роты, но только не штрафной». За это добавили ему ещё 10 лет.
Сыном графа Константин как раз и не был. Его отец, крестьянский сын Павел, родился в Сотницах Шуйского уезда, собрал артель плотников и каменщиков и строил вплоть до 1917 года хозяйственные постройки и жилые дома по всей Шуе. Например, на улице Свердлова (Ковровской), между улицами Советской и Васильевской – квартал застройки артели Павла Вакурина. Сама артель располагалась во дворе дома в центре этого квартала. Зарабатывали строители неплохо – до 1 рубля в день, и «солнечные люди» (бомжи) столовались у Вакурина численностью аж до 40 человек.
После революции 1917 года артель была распущена, её имущество перешло в собственность государства. Павел переживал долго, много пил и с горя скончался. Вслед за ним ушла и его жена.
…А сын «графа»-артельщика Константин стоял на краю шахты рудников Джезказгана и никак не мог решиться броситься вниз. В голодном состоянии люди промывали свои отходы, особенно если в баланде был рис или перловка, и ели. Развлечениями в бараке были письма, поделки из дерева и небольшая собачонка, которую выдрессировали как «гуляку», и она с зажжённой сигаретой, на задних лапах и под команду: «Фунтик, покажи, как пьяный городовой возвращается домой» – шла по столу, и грохот смеха до слёз сотрясал барак.
Константин освободился в 1952 году, но на этом мытарства его не закончились. Раскритиковавший кукурузника Хрущёва за его аграрную политику, Константин был препровождён в мордовский ГУЛАГ на 5 лет.
Со временем, а я видел и читал документы, Константин Павлович был реабилитирован и даже получил денежную компенсацию за эти «ходки». Отработав положенное время санитаром в психбольнице, он ушёл на заслуженный отдых. Строгий на вид, Константин Павлович был отзывчив на просьбы о помощи, охотно беседовал со мной о своей жизни. В конце 80-х годов он заболел онкологией и вместе с женой был увезён к сыну Павлу в Ковров, где и скончался 18 апреля 1995 года.
От 30 Октября 2020 года Владимир ТИХОНРАВОВ. Записала Елена ДЕМЕНТЬЕВА.
