Инна Алексеевна Милеева – недопетая песня
14 октября известному шуйскому прозаику, активному члену «Родника» могло бы исполниться 94 года.
В память о ней литобъединение выпустило последний, третий сборник её рассказов «Недопетая песня». Почти все события XX века тесно переплелись с судьбой Инны Милеевой. О Великой Отечественной войне она знала не понаслышке. В 15 лет попала в румынское гестапо за связь с подпольщиками, пережила это страшное время и только чудом осталась в живых. Три года жизни на оккупированной фашистами территории Украины, тяжесть военных лет нашли отражение в её рассказах. Работала сестрой милосердия в советском военном госпитале. После войны вышла замуж за кадрового военного, участника Великой Отечественной войны. Овдовев, переехала в Шую, где обрела «второе дыхание».
Совсем мало осталось участников тех трагических событий, поэтому Инна Милеева считала своим долгом запечатлеть и донести всю правду до не знавших войны поколений. Рассказать им о сути фашизма, о его ужасных злодеяниях и о беспримерном подвиге советского народа в Великой Отечественной войне. Из её рассказов молодое поколение может извлечь важные уроки любви, сострадания и милосердия.
Елена ДЕМЕНТЬЕВА, руководитель ЛитО «Родник».
Со слезами на глазах
В первые недели после начала войны в наш городок хлынула волна беженцев-евреев из Румынии. Случилось так, что на нашей улице в семье провизора появилась девочка лет тринадцати. Тихая, неприметная, она поражала нас своей худобой. А ещё невозможно забыть её большие грустные глаза на бледном, удлинённом, интеллигентном личике. Звали её Таней. Девочка рассказала, что родители её погибли во время бомбёжки. Она гуляла с няней, вот и уцелела. После гибели родителей заботиться о ней стал дядя, очень состоятельный человек, которого она почти не знала…
Мы жалели девочку, проводили с ней много времени, отвлекая от грустных мыслей. И очень быстро Таня влилась в девичий коллектив и стала нашей четвёртой подружкой. Нам всё казалось, что она слишком худенькая и бледная, поэтому по утрам и вечерам мы поили её парным молоком.
Таня знала русский и французский языки, неплохо играла на пианино, с увлечением рассуждала о русской и зарубежной классической литературе, рассказывала о своей учёбе в гимназии, подружках. Нам было интересно. Мы всячески поддерживала эти рассказы, понимая, что, кроме этих историй и светлых воспоминаний о прошлой жизни, у бедняжки ничего нет. Для своего дяди она была всего лишь бедной родственницей, он даже поселил девочку отдельно, хотя продолжал содержать. Вскоре дядя возглавил еврейскую общину, которая образовалась в городке.
Нет, война нас не миновала. Повезло нам только в том, что немцы буквально проскочили маленький городок, почти не заинтересовавшись его скромными жителями. И всё же здесь они оставили свою комендатуру, передавая власть румынам, своим невольным приспешникам. И евреев, и беженцев, и местных сразу поселили на двух улицах. Так образовалось гетто, которое возглавил Танин дядя. Жителей гетто гоняли на разные работы под зоркой охраной солдат. Так продолжалось почти три года…
В одно морозное февральское утро я проснулась от громких криков, причитаний и грубых солдатских команд. Перед нашим домом была небольшая площадь, образованная слиянием двух улиц. Тревожные звуки доносились оттуда. От увиденного мороз пробежал по коже.
На площадь сгоняли всех жителей гетто, не делая скидки на возраст. Совсем маленькие дети плакали и в страхе цеплялись за взрослых, молодые женщины старались покрепче прижать к груди своих младенцев, старики поддерживали друг друга, чтобы не упасть… В руках у каждого были маленькие узелки с вещами – это всё, что им было позволено взять с собой. Никто из них не знал, для чего их согнали сюда и куда погонят дальше… На телеги усадили тех, кто обессилел и не мог двигаться сам, остальных, словно скот, погнали следом.
Я с ужасом смотрела на эту толпу, видела растерянные, полные страха лица и всё искала, искала среди них Танюшу. Не нашла. К вечеру мороз усилился. А я все думала о людях, бредущих неведомо куда…
Лишь спустя какое-то время до нас дошли слухи о созданном под городом Рыбницей концлагере, куда сгоняли евреев со всего Приднестровья, отданного под власть румынской королевы Елены. Мы узнали о страшном пути, который преодолели эти несчастные, о дороге, усеянной трупами обессилевших, оголодавших, замёрзших людей. Но по-прежнему ничего не было известно о судьбе Танюши.
... Прошло много послевоенных лет. И однажды одной из нас пришло письмо. Через «Красный крест» нас разыскивала …Таня. Завязалась переписка, из которой мы узнали, что благодаря дядиному привилегированному положению и немалому состоянию им удалось сделать фальшивые документы и с ними добраться до Франции, где они и остались. Здесь Татьяна воплотила в жизнь свою давнюю мечту и стала актрисой драматического театра. Вышла замуж. А подружек своих и парное молоко не забыла и благодарит судьбу за эту дружбу, которая помогла ей не отчаяться, поверить в людей и остаться сильной.
К сожалению, в советское время мы вновь потеряли связь с нашей подругой. Но после падения «железного занавеса» мы наверстали годы молчания – наконец-то, состоялась наша встреча, незабываемая, восторженная, со слезами на глазах. Разве можно забыть всё это? Никогда…
Подарила нам жизнь
Наш городок располагался по обе стороны реки Кодымы. После прорыва линии фронта под Уманью его наводнили отступающие фашисты. Одни в панике драпали, прихватив с собой награбленное у населения добро, другие – разрозненные части оккупантов – ещё огрызались, оказывая ожесточённое сопротивление советским войскам.
…Уже третий день наши солдаты вели бои за освобождение города, выкуривая фашистов с улиц и площадей. Боевые действия перемещались в заречье, где жила наша семья. А оккупанты, чувствуя скорую расплату, оборванные, голодные, свирепствовали ещё сильнее. Как лютые волки, врывались они в дома, готовые на всё. Люди прятались, кто где мог.
Мы укрылись в погребе у соседей. Над погребом возвышался сарай, у стены которого были сложены толстенные брёвна. Вдруг слышим тяжёлые шаги, гортанные чужие голоса. Неописуемый ужас охватил нас. Видимо, фрицы догадались, что в подполье скрываются люди. Дико смеясь, они начали заваливать брёвнами лаз в погреб. Я ужаснулась: неужто нас погребут заживо?! Подскочила к крышке погреба и, собрав все свои силёнки, поднатужилась и попыталась приоткрыть её.
Находившиеся в подвале женщины и дети заплакали и закричали. Как нам потом рассказывали соседи, даже они слышали раздающийся из-под земли жуткий вой. Что нас ожидало: автоматная очередь, огонь или граната? Не миновать бы нам страшной гибели, если бы не Даша.
– Яйки, шнапс, сало! – закричала она срывающимся от страха и напряжения голосом.
Немцы услыхали и стали отбрасывать брёвна. Даша – хрупкая, светловолосая девушка, почти девочка, с толстой косой, уложенной узлом на затылке, выбралась из погреба и оказалась рядом с двумя рослыми немецкими солдатами.
– Ком! – обронила она и решительно направилась к выходу из сарая. Фашисты двинулись следом. Мы выскочили из своего убежища и спрятались неподалёку. Мысли о Даше сводили с ума…
И вдруг она показалась, приближаясь шаткой, неуверенной походкой. Бледное лицо, блуждающий, словно невидящий взгляд. Казалось, она бредёт наугад. «Всё!» – прошептала девочка и залилась слезами. Её охватил запоздалый страх.
Немного придя в себя, Даша рассказала, что выложила на стол всё, что было в доме – яйца, хлеб, сало, самогон. Немцы стали с жадностью поглощать пищу и на какое-то время забыли о ней. Она, воспользовавшись моментом, выскочила из дома через кухонное окно.
Вот так простая русская девушка спасла нам жизнь. Давно уже нет Даши в живых, а мы, тогдашние подростки, теперь уже глубокие старики, свято храним её образ в своих сердцах. Образ светловолосой девушки, даровавшей нам жизнь.
