Александр Кувшинов: Дети войны знают секрет счастья
Умению жить и радоваться научило их вернувшееся с фронтов великой войны поколение отцов.
Семья Кувшиновых. Слева-направо: Филипп Тимофеевич, Пётр Филиппович, Анна Дмитриевна, Лариса, Иван. Снимок сделан в 1935 году. К началу войны в семье появились Виталий (1937 г. р.), Александр (1940 г. р. — автор статьи).
Детство замечательного шуйского поэта Владимира Ивановича Трусова (1936-2011) прошло в военные годы в Шуе, и свои воспоминания о войне он ярко выразил в стихотворении «Помню: война…»
Помню: война, мы отца провожали,
Помню слезинки у маминых глаз,
Женщин, рыдающих там, на вокзале,
Звуки гармошки — чарующий вальс.
Тронулся поезд, и тихо вдруг стало,
Охнув, толпа устремилась за ним.
Мама у края перрона стояла,
Тихо молилась: «Господь, сохрани!»
Дни потекли в бесконечном страданье.
Снился не раз мне печальный вокзал.
Часто сирены свирепым визжаньем
Нас загоняли в холодный подвал.
Жили мы впроголодь, бедно и строго.
Мысль о еде — с каждым днём всё сильней.
В садике детском и дома с порога
Крикнуть хотелось: «Поесть мне скорей!»
Взяли участок у Марьиной рощи.
Нас он от смерти голодной спасал.
Был я тогда неуклюжий и тощий —
Меньше лопаты, которой копал.
В годы военные бедствовал каждый…
Весточки с фронта мы ждали давно.
Помнится, под вечер зимний однажды
К нам почтальон постучался в окно.
Мать торопливо, в каком-то смятенье
Вскрыла конверт, развернула письмо
И уронила к ногам… Извещенье
Страшную весть нам тогда принесло.
Долго потом она молча сидела,
Тихо прижавшись к сырому окну.
Утром увидел: она поседела,
Нет, не за годы — за ночь лишь одну…
В эти же военные годы, о которых с такой болью писал Владимир Трусов, я жил в деревеньке Палехского района. Памятью своей я часто возвращаюсь в край, где родился, где прошло моё детство, где встретил отца, вернувшегося в 1945 году с войны.
… Мой отец, Пётр Филиппович, крепкий мужчина ростом под метр девяносто, был хорошо физически сложен. Косая сажень в плечах, как говорят в народе. Отец был призван на войну в июле 1941 года. Дома остались жена Анна Дмитриевна и четверо детишек: 11-летняя Лариса и три сына, мал мала меньше. Мне, самому младшему, на тот момент не было и года. Жили мы в небольшой глухой деревеньке Соймицы, недалеко от реки Лух. Наш дом под соломенной крышей отец не успел достроить, и мы ютились в одной комнате с двумя печками. Дрова заготавливали на выделенной делянке, вплоть до распутицы сами. Электричества не было, поэтому с наступлением темноты зажигали керосиновую лампу. Воду в дом носили вёдрами с колодца, расположенного на самой середине деревни. Последние новости наша семья узнавала по «сарафанному радио» и от почтальона, который приносил корреспонденцию пешком за три километра из почтового отделения. Сельский магазин, начальная школа и клуб находились на стыке двух деревень — Соймицы и Новая. Тогда от нашей деревни до Шуи можно было добраться только пешком или на лошади, расстояние немалое — больше 45 километров.
Почти все деревенские семьи были такими же большими, как и наша, или даже больше. Например, у моей тёти Павлины Филипповны было девять сыновей и одна дочь. Как моей маме удавалось выжить и сохранить детей, я с трудом представляю даже сейчас. Сама она работала дояркой, сестра Лариса наравне со взрослыми трудилась в поле, а мы, маленькие «мужички», оставались на хозяйстве.
… Очень хотелось кушать — вот, пожалуй, самое яркое воспоминание раннего детства.
И это несмотря на то, что мне, как самому маленькому, всегда доставался лучший кусочек. Главным пропитанием были овощи со своего огорода, грибы и ягоды из леса, а также речная рыба. Нас, как, впрочем, и многие другие семьи, буквально спасала от голода «сталинская корова». Так прозвали тогда коз, потому что они давали молоко и не облагались налогом. Однако запасы всё равно были скудными, и в больших крестьянских семьях было немало случаев болезни из-за недоедания. В нашей деревне, возможно, от скудного питания погибло несколько стариков и бабушек, не обошла беда и наш дом — умер дед Филипп. Один из друзей впоследствии рассказал мне страшную тайну. На ферме стоял большой чан с простоквашей для откорма телят и поросят. Друг подходил к чану, раздевался, нырял в чан и хлебал простоквашу, озираясь по сторонам. Если кто-то проходил мимо, он скрывался с головой в чане.
Сестра обычно брала с собой пару лепёшек из «дуранды» (жмыха из семян льна) и на закреплённой за ней лошади уезжала по наряду бригадира работать в поле. Люди работали с утра до позднего вечера, чтобы выполнить план государственных поставок по зерну, молоку, мясу, шерсти, а также по рогам и копытам.
… женщины и подростки Выполняли тяжёлую работу, понимая, что это нужно «Для фронта, для победы…».
И с большой надеждой ждали возвращения мужчин с войны. День Победы 45-го мне почему-то не запомнился, но хорошо помню, как вернулся домой отец. Мне было почти пять лет. В тот день мы с братом Виталием играли на другом конце деревни. Неожиданно на деревенской дороге появилась повозка. На ней восседали двое мужчин, один из них — в военной форме. Брат признал в солдате отца и побежал по дороге с криками: «Папа! Папа!». Повозка остановилась. Военный соскочил с неё, подхватил брата на руки, крепко поцеловал и что-то проговорил. Затем посадил брата на сиденье, ловко запрыгнул сам, и повозка тронулась. Я заревел от обиды и побежал следом, да куда там…
Вижу — повозка вдруг остановилась, брат показывает в мою сторону и кричит отцу: «Папа, это же Шурка наш!». Отец соскочил на землю, подошёл ко мне, потрепал по вихрастой макушке и, подхватив на руки, крепко прижал к себе.
«Вот ты какой большой стал, Шурка, сынок мой родной!» — целуя, говорил папа. А потом махнул рукой товарищу, повозка тронулась, а он со мной на руках шёл пешком по дороге до самого нашего дома.
Соседи выходили из своих домов посмотреть на вернувшегося с войны солдата, а я гордо восседал на сильных руках отца, прижимался к крепкой груди и еле сдерживался, чтобы не закричать на всю округу: «Мой папа, папа вернулся!». А сколько радости и счастливых слёз было при встрече отца с домочадцами! Для каждого у папы нашёлся подарок. Из старого солдатского вещмешка на свет были извлечены американская тушёнка, другие продукты и несколько бутылок водки.
Радостная мама быстренько накрыла на стол, папа пригласил мужиков, и началось застолье. Отец рассказывал о самом начале войны, о том, как на первых порах было тяжело, как вдесятером делили одну винтовку, как попались к немцам в ловушку, и те несколько часов до темноты держали русских солдат в болоте, не давая поднять голову. А в тех, кто поднимался, безжалостно стреляли. С восхищением говорил отец о взятии Кенигсберга, о красивых европейских домах. И уже «под хмельком» добавил:
«Мужики, как же мы убого живём… Ничего… Построим дома, заменим соломенную крышу черепичной… Теперь всё будет по-другому!»
«Да, Петро, теперь всё будет по-другому!» — согласно кивали подвыпившие мужики.
Приведу послужной список участия отца в Великой Отечественной войне: а) с 31.12.1941 года — 1086 стрелковый полк (стрелок); б) с 6.05.1943 года — на излечении в госпитале; в) с 22.06.1943 года — 204 фронтовой западный стрелковый полк (стрелок); г) 31.07.1945 года — демобилизация. Относительно правительственных наград помню точно, что их было несколько. Особенно запомнились медали «За отвагу» и «За взятие Кенигсберга», с которым мы играли «в войну» с братом Виталием в родном доме. К сожалению, отец умер в 1951 году, сказались ранения и «окопная» жизнь стрелка на полях сражения за свою Родину. … Прошло много лет с того победного года, никого из поколения наших родителей давно нет в живых. Деревня Новая опустела, и доживают свой век «дети войны». И каждый год я приезжаю на свою малую родину поклониться могилкам отца и его односельчан, на плечи которых легли тяготы войны на фронте и в тылу. Вечная им и неугасимая память!
Не хотел бы на грустной ноте расставаться с читателем, поэтому позволю себе поделиться мыслями, опытом, и особенно с молодым поколением, о том, как стать счастливыми. Умению жить и радоваться меня научил отец. Его фраза «Теперь всё будет по-другому» вразумила меня на всю жизнь, и я рано понял, что человеку для полного счастья нужно привить себе три необходимых навыка: к труду; к учёбе; к здоровому образу жизни. Всё это у меня получилось: на труд ушло 45 лет; на учёбу — 20 лет (два высших образования и несколько специальностей); на здоровье — более 20 лет (изучаю народную медицину). На своём 75-летнем юбилее в 2015 году от приятеля Михаила Сергеевича я услышал шутливое поздравление в стихах, в которых, тем не менее, ему удалось отразить частичку моей жизни:
Прошёл ты путь довольно долгий,
Познал шторма, девятый вал!
Ты жил на севере, на Волге,
В Брюсселе даже побывал.
Когда-то был ты музыкантом,
Искусством нёс ты людям свет,
Во всех ты сферах был талантом,
Везде оставил добрый след.
Имеешь дом, машину, дачу,
Ты садовод и пчеловод.
Теперь писатель стал в придачу,
И на друзей тебе везёт.
И поздравленья эти наши
Поверь, исходят от души.
Цвети, твори и дальше, Саша,
И книжки новые пиши.
Как говорят в народе, привычка — это второй характер. А характер — это судьба. Если в вашем характере, дорогие друзья, есть три необходимые привычки, то вам любое, даже самое трудное дело будет по плечу.
