«Ребёнок дышал — я это видела…
но понимала, что он умирает, а врачи просто делают вид…»
23 марта 2016 года. День, когда на свет появился долгожданный сын Лёвушка, шуянка Лена Баринова будет помнить всегда. Произошло это в родильном доме №4 города Иваново. Роды оказались тяжёлыми, хотя все девять месяцев никаких предвестников несчастья, кажется, не было.
«Я понимала, что вся причина во мне, – рассказывает Лена. – Я ничего не знала о процессе родов, неправильно тужилась и паниковала…». По словам Лены, ребёнок застрял в родовых путях и мог задохнуться, а делать кесарево сечение было уже поздно, и врачи применили вакуум. На пятый день в среднетяжёлом состоянии ребёнок был направлен в неврологическое отделение Детской городской клинической больницы №5 областного центра.
– Отправили нас в неврологию для подстраховки, – продолжает свой рассказ Лена. – Долго обследовали, прописали уколы, так как нашли небольшую кисту в сосудах головного мозга, которая впоследствии стала уменьшаться. Также нам прописали энцефабол для активизации мозговой деятельности и элькар для мышечного тонуса и улучшения аппетита. 11 апреля нас выписали, сказав, что состояние ребёнка удовлетворительное и никаких врождённых заболеваний нет. После вакуума остался лишь небольшой шейный отёк, из-за чего мы, пока лежали в больнице, носили бандаж. После выписки из больницы мы по месту жительства первым делом посетили окулиста, который сказал нам, что есть проблемы с глазами, прописал капли, массаж и дал направление в Ивановскую областную больницу на промывание глазных каналов.
В Иваново Лена с мужем повезли ребёнка через неделю. Мальчика сразу отнесли в кабинет и держали там минут 15-20, пос-ле чего вышла, заметно нервничая, врач. Сообщила родителям, что было много крови, но гулять и купать ребёнка можно. Затем появилась медсестра и отдала папе сына. Только позже Лена заметила, что у ребёнка расцарапано личико. К вечеру того же дня у малыша поднялась температура. Лена с мужем вызвали скорую помощь, и Лёвушку госпитализировали в инфекционное отделение Шуйской ЦРБ.
– Нам дали глазные капли, свечку, сказали, что есть простудные явления, – вспоминает Лена. – Наутро температура не спала, медсестра дала ибупрофен, лаборантка сделала забор крови, и результат оказался хорошим. Я обратилась к врачу, потому что ребёнок вёл себя беспокойно, доктор посоветовала дать малышу лекарство от коликов, что я и сделала. Вскоре у нас появилась рвота, которую врач объяснила тем, что ребёнок просто срыгивает, оттого что я его перекормила. Когда я меняла памперс, то увидела, что тельце ребёнка покрывается синюшными пятнами, но подумала, что он попросту мёрзнет. Спросила у врача, можно ли нам, если анализы хорошие, уехать домой. Врач дала согласие, пообещав на следующий день перевести нас на дневной стационар.
Дома мама с ребёнком пробыли часа полтора. Приехавший с работы муж, увидев, что ребёнок чересчур бледный, забеспокоился и решил везти сына в больницу своим ходом. Так Лена с малышом вернулась в инфекционное отделение.
– Нам долго не открывали дверь, – говорит женщина, – а когда открыли, сказали, что наша палата занята. У нас на тот момент была температура 35,4. Пришла лечащий врач, забрала ребёнка в процедурную комнату, а спустя час Лёву унесли в реанимацию с подозрением на менингит и вызвали реаниматолога из Иванова, потому что шуйская машина реанимации была, как нам сказали, неисправной.
Приехавший реаниматолог заметил, что у малыша стоит неисправная капельница, и принял решение госпитализировать ребёнка в Иваново, сказав, что в Шуе не лечили, а лечиться придётся долго. Подключив к оборудованию, малыша доставили в Ивановскую инфекционную больницу №1, где доктор удивлялся: как это так – менингит за полтора часа?
– Однако в инфекционной больнице сына не задержали и уже наутро в спешном порядке отправили в областную больницу. Мы ехали в простой «скорой», не в реанимации, без всякого оборудования. Ребёнок дышал – я это видела, но понимала, что он умирает, я чувствовала это, а врачи просто делают вид. Они пытались надеть ему маску, которая предназначена для взрослого человека. В областной больнице нас не ждали, двери не открывали, потом открыла какая-то уборщица, и я услышала разговор о том, что нам вообще не надо было открывать дверь.
Потом врач и медицинская сестра увели Лену в процедурную комнату и начали что-то объяснять. Что говорили врачи, Лена не помнит – всё было как в тумане. Осталось в памяти только громом прозвучавшее сообщение о том, что ребёнок умер. И потом она везла на «скорой» обратно в инфекционную больницу уже неживое маленькое тельце...
Предварительная причина смерти, как сказали в морге родным, пневмония. Подробное патологоанатомическое заключение Бариновым получить не удалось, им дали на руки лишь последнюю страницу, где причиной смерти были названы первичный пневмококковый гнойный менингит и очаговый энцефалит. Что послужило причиной заболевания, родители не знают. Дабы получить внятные разъяснения от врачей, они написали заявление в следственный отдел Фрунзенского района. Ответ на заявление был получен из департамента здравоохранения Ивановской области. Смерть ребёнка, говорилось в документе, наступила вследствие перинатального поражения ЦНС после рождения, церебральной ишемии, врождённой патологии вилочковой железы, что привело к имуннодефицитному состоянию.
– Мы будет добиваться честного расследования, нам нечего бояться, хуже того, что уже пережито, не бывает и быть не может, – говорит 26-летняя Лена, потерявшая своего первенца.
Всех нюансов описанной выше истории редакция доподлинно не знает, да и распутывать неоднозначную цепочку событий с определением правых и виноватых – дело компетентных органов. Мы хотим лишь в очередной раз напомнить всем: и родителям, и окружению будущей мамы, и врачам, какой драгоценностью является каждая человеческая жизнь, какую огромнейшую ответственность за жизнь и здоровье малыша несут все причастные к его появлению на свет люди.
А Лена Баринова просит откликнуться тех родителей, которые пережили такое же страшное горе. Она считает, что их информация поможет следствию.
