Воздушные рабочие войны…
За участие в разгроме Квантунской армии военный связист Анна Георгиевна Удальцова награждена медалью «За боевые заслуги».
16 сентября у Анны Георгиевны Удальцовой — день рождения. Поздравить её придут все многочисленные родственники и знакомые. Мы, редакция газеты, тоже присоединяемся с поздравлениями заслуженному ветерану, участнику Великой Отечественной войны, человеку, всю жизнь посвятившему трудному и благородному делу — обучению и воспитанию детей. Поздравлять с днём рождения заранее не принято, но очередной номер «Местного спроса» совпадает с днём рождения Анна Георгиевны. И мы желаем ей здоровья, понимания и внимания со стороны родных и близких, мирного неба над головой. Живите долго и счастливо на радость нам, Анна Георгиевна!
По комсомольскому призыву
«Связь, девочки! Дайте связь!» Эти слова тогда, в августе сорок пятого, она слышала десятки раз в день. Слышала, как в наушниках, заглушая голоса лётчиков, ревут моторы, слышала трескучие пулемётные очереди, близкие разрывы зенитных снарядов и замирала в страхе, когда голос пилота замолкал, не отзывался на позывные. А командир требовал обеспечить связь…
— Забылось уж многое, — говорит Анна Георгиевна в ответ на просьбу рассказать о себе, о своей молодости, о том, как попала на войну. — Да и рассказывать-то особо не о чем… Попала, как и все тогда попадали — по комсомольскому призыву. К лету сорок второго в семью нашу уже пришло две «похоронки». Первым, ещё на финскую войну, призвали младшего из братьев. С той войны вернулся он живым, даже не раненным, но пожить дома почти не успел. В июне снова призвали, а к осени пришла на него «похоронка» — «пал смертью храбрых». Дома осталась жена с двумя детьми.
Тем же летом призвали в армию и старшего брата. Он был с 1902 года рождения, и в семье у него к тому времени уже четверо детей было. Он тоже не провоевал и трёх месяцев. Осталось нас у родителей двое — я да младшая сестра, и шестеро внуков.
На Дальний Восток
— Я тогда только окончила Шуйское педагогическое училище и начала работать в нашей деревенской школе учителем начальных классов. Зиму отработала, а в мае сорок второго повестку получила. Провожали нас со слезами — ещё бы, на войну ведь. Но в Иванове набрали нас, девчонок, целый вагон и повезли вместо фронта куда-то совсем в другую сторону. Ехали долго и наконец прибыли на другой конец страны — в Хабаровск, где определили нас в школу связистов. По окончании школы распределили по воинским частям. Мы с подружкой из Иванова попали радистами в штаб 52-го района авиабазирования.
На Дальнем Востоке тогда хоть войны и не было, но положение было очень тревожным и напряжённым. Япония была союзницей Германии и все ждали её нападения на Советский Союз буквально каждый день. Провокации на границе случались постоянно, и все наши воинские части, хотя и был строжайший приказ ни в коем случае на провокации не поддаваться и огня не открывать, находились в состоянии полной боевой готовности. Правда, после победы под Сталинградом японцы немного потише вести себя стали.
Служба моя заключалась в обеспечении связи между командиром части и находящимися в небе самолётами, с соседними частями — полёты выполнялись ежедневно, и днём и ночью. И разведывательные, и учебные, и для патрулирования воздушной границы. От нормальной, устойчивой связи зависело не только успешное выполнение задания лётчиком, но и его жизнь.
«Погодите домой собираться»
— В мае сорок пятого, когда пришло долгожданное известие о победе над фашистами и об окончании войны, мы все домой засобирались, а вышло по-другому. Собрал нас начальник секретного отдела части — был он наш земляк, из Иванова, и относился к нам, как к родным. Погодите, говорит, девчонки, домой-то собираться. Для нас война не кончилась. Отпустили по домам только тех, кто не был классным специалистом.
— Вот так получилось, — улыбается Анна Георгиевна, — что из-за привычки моей любое дело делать на совесть, а не как попало, пришлось служить до конца войны с Японией. Тех, кто служил по принципу «лишь бы день прошёл», по домам отпустили, а нас — тех, на кого в трудную минуту положиться можно было, про кого знали, что не подведут, оставили служить.
Всё лето шли к нам эшелоны с воинскими частями с западных фронтов. Танки, артиллерия, самолёты новые перегоняли. Солдаты и офицеры все с боевыми наградами. Приходило и молодое пополнение. И 9 августа началось. Наши самолёты сначала в Манчжурии своих, громивших Квантунскую армию, с воздуха поддерживали, а потом, в конце августа, перебросили нас на Южный Сахалин для поддержки Амурской флотилии. Там мы обеспечивали связь не только с нашими самолётами, но и с кораблями флотилии.
Ночёвка в японской фанзе
— На Сахалине встретили мы и победу над Японией. Запомнилась последняя ночь на Сахалине. Из части нас уволили, а корабль, который должен был переправить нас на материк, в Хабаровск, из-за шторма в этот день не пришёл. Темнеть стало. Ветер, дождь. Обратно в часть идти — далеко, да и страшно ночью-то. И на причале, кроме нас, никого, только подальше на берегу несколько фанз японских. Вот и решили мы попроситься на ночлег к этим японцам. А куда деваться? Не сидеть же под дождём на берегу — до утра совсем замёрзнешь. Подружка у меня боевая была. Пойдём, говорит, Аня. Может и ничего, не зарежут они нас до утра-то…
— Напрасными страхи наши оказались, — с улыбкой вспоминает Анна Георгиевна. — Не только не зарезали, а наоборот. Обогрели, одёжку нашу промокшую у очага сушиться развесили, одели нас в сухое, и за стол, ужинать пригласили. Фанза — это такой маленький домик, вроде украинской хаты с глиняными стенами. Посредине печка, от неё во всю стену кирпичный канн — что-то вроде лежанки. На нём хозяева спят. Едят за столом на очень низких ножках, сидят на таких же низких табуретках. Без привычки очень неудобно, но ничего, приспособились. Хуже было есть палочками. Ложек у них нет, а палочками этими никак ничего ухватить не получалось. Но тоже кое-как поели, а потом хозяева нас спать уложили на полу возле печки. Постелили нам какие-то циновки, одеяла дали. Мы сначала боялись уснуть, к каждому шороху прислушивались, всё ждали, когда они нас душить или резать будут, а потом усталость взяла своё — уснули и, как убитые, проспали до самого прихода корабля.
Только погрузились на судно, не успели выйти в море — снова шторм. И так до самого Хабаровска. Выгружались на берег чуть живые и от страха, и от морской болезни. Вот так моя служба и закончилась.
За участие в разгроме Квантунской армии военный связист Анна Георгиевна Удальцова награждена медалью «За боевые заслуги», а немного позднее, когда на борту линкора «Миссури» был подписан акт о капитуляции Японии и Вторая мировая война завершилась, — медалью «За победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов».
В конце сентября вернулась она в родную деревню и снова пошла учить детей. До самого выхода на пенсию Анна Георгиевна работала учителем начальных классов. Она вспоминает, как приезжают навестить своего учителя бывшие её ученики, о том, какими нелёгкими были эти первые послевоенные годы, как постепенно налаживалась жизнь. Но это уже совсем другой рассказ...
