Аэронавты: путешествие в незнаемое.
В саду, прямо под моим окном, рябина алеет тяжёлыми гроздьями спелых ягод. Когда-то прежний хозяин привил на принесённую из леса дикую рябинку черенок «невежинской». Так и стала она расти в два ствола. Один — культурный, с приятными на вкус продолговатыми оранжево-красными, кисло-сладкими ягодами, и дикий, с большими кистями круглых тёмно-красных, терпких, кисло-горьких ягод.
С годами рябина превратилась в большое красивое дерево, плодами которого с удовольствием лакомились и хозяева, и их гости, а сам хозяин делал из рябины отличную ароматную настойку. Но однажды зимой, во время оттепели, под тяжестью мокрого снега культурный ствол не выдержал, сломался. Весной хозяин спилил обломок, а в расщепленном пне поселились муравьи. А второй ствол — дикий, стал только сильнее, разросся, и теперь каждую осень, до самого снега, алые гроздья рябины украшают наш сад, привлекая в него пернатых гостей со всей округи. Прилетают к нам и галки, и сороки, и целые стаи дроздов-рябинников, и хохлатые свиристели. Мы сами рябину не трогаем, для наших крылатых гостей угощение оставляем.
И по привычке, садясь за свой рабочий стол, на рябину глянешь — кого она сегодня кормит? А сегодня утром глянул, и даже глаза протёр — туман что ли в глазах? Стоит наша рябина вся в дымке серебристой, точно тончайшую серебряную косынку накинула. Проглянуло сквозь тучи солнышко, и тонкие серебряные ниточки на рябине засветились, заиграли. Что за диво? Оделся, вышел в сад, к рябине подошёл, тут всё и прояснилось. Стоит рябина наша вся в тончайших нитях паутинок. Это же паучки-аэронавты в своё ежегодное осеннее путешествие отправились.
Жили они всё лето в зелёных дебрях некошеных лугов, в зарослях прибрежной осоки, в кустах ольхи да ивы, что Тюнех обступили, а как подули прохладные августовские ветры, полетели с деревьев первые листочки, засобирались маленькие аэронавты в своё единственное в жизни великое путешествие.
Другие пауки, глядя на них, переговариваются, наверное, между собой на своём паучьем языке:
— Вот, мол, дурачьё какое! Самое время к зиме готовиться, укромное местечко выбирать да кокон потеплее плести, а этих ишь, в небо потянуло! И что там делать, в небе-то? Да и далеко ли улетишь? Капнет дождём, и всё, на том полёт и закончится!
Но паучки-аэронавты, хоть и намного меньше других своих собратьев, своей высокой мечтой живут и, как только устанавливаются первые погожие деньки бабьего лета, взбираются на высокие отдельно стоящие травинки, на веточку кустов и ждут. Ждут, как ждут моряки крепкого попутного ветра, чтобы выйти в море. И вот он подул, устойчивый, прохладный, приносящий откуда-то издалека запах сена, осенних листьев, дыма рыбацкого костра, — настоящий ветер странствий. И паучки торопливо и сноровисто распускают паруса-паутинки и, подхваченные ветром, уносятся в синеву неба навстречу лучам солнца в неведомые дали. Улетают, чтобы уже никогда не вернуться. Где закончат они путешествие своё? Это уж кому как повезёт. Кто на ближайшем кустике, зацепившись за него паутинкой-парусом, кто-то в соседнем саду, как эти, что к моей рябине причалили, а кого-то и вовсе унесёт на десятки километров. Кончится день, стихнет ветер и завершится их великое путешествие. Свернут паучки остатки отсыревшего паруса, забьются поглубже в щели коры на дереве или под листья опавшие заберутся и, как и другие пауки, начнут зимовку себе оборудовать и всю долгую зиму вспоминать, как неслись они над землёй, словно птицы, как проплывали внизу речки и ручьи, дома и дороги. Вспоминать и ждать нового лета, чтобы если не они, то их потомки снова смогли испытать волнующую радость полёта, путешествия в незнаемое.
И вспомнилось мне, что в народе эти паутинки бабьего лета «Богородицыной пряжей» называют — существует такая красивая легенда, что когда-то Богородица щедро одарила весь мир своей тончайшей серебряной пряжей, чтобы укрыть, украсить ею оголившиеся леса, потемневшую, утратившую летнюю красу и многоцветье землю. И с тех пор горит, переливается мельчайшими капельками росы, словно россыпями самоцветов под осенним солнышком тончайшими серебряными нитями «Богородицына пряжа».
